Сны: что они означают, зачем снятся.

Наталья Фомина

Давно прошли те времена, когда в нашей стране почти невозможно было достать книги З. Фрейда, да и любые другие на тему психоанализа. Теперь же — кто не читал З. Фрейда, а также его последователей и учеников — К. Юнга, Э. Берна и многих других?! Было бы только желание. Как известно, каждый из вышеназванных ученых много внимания уделял толкованию сновидений в контексте психоанализа и возникших на его основе различных направлений психологии и психотерапии как метода познания тонкостей человеческой психики.

В то же время общеизвестно, что с древнейших времен и до наших дней сохранились так называемые сонники — сборники толкования сновидений, имеющие своих читателей, подобно тому, как продолжают пользоваться популярностью гадалки и ясновидящие (которых, надо сказать, пресса не обделяет своим вниманием). Может, прав поэт: «Какое время на дворе, таков мессия»?
Вопрос этот, конечно, непростой.
Лично мне, уже в какой-то мере посвященной (смею надеяться) в бездонные психоаналитические глубины, давно не хочется заглядывать в какие-либо сонники. Хотя порой это бывает довольно забавно, но не более того. Однако, стараясь быть по возможности объективной, заглядываю в Интернет и наугад читаю в одном из сонников (допускаю, что мне попался далеко не лучший из них) на букву «А»:
— автомобиль (сидеть в нем) — несбыточные мечты; (ехать в нем)
— короткая дорога; быть помятым автомобилем — что-то случится по службе.
В последнем словосочетании — «быть помятым автомобилем», кстати, присутствует двойной смысл, почему-то не замеченный авторами (что сразу снижает уровень моего доверия к данному соннику). А именно, как надо понимать: я сама — этот помятый автомобиль (мало ли что может присниться) или, наоборот, меня помял какой-то автомобиль? Какому из вариантов верить? Впрочем, судите сами. Возможно (не дай бог!) у кого-то из читателей какой-нибудь из этих вариантов даже сбывался. Кстати, не исключено, что в этом не последнюю роль может сыграть самовнушение (особенно если человек по своей натуре мнительный). Как бы там ни было, думаю, надо помнить о том, что наша психика — материя тонкая, и стараться не наносить ей лишнего вреда.

Да, конечно, и Фрейд, и Юнг писали о символах, но ведь их трактовка неотделима от личности конкретного человека. Это значит, что одно и то же слово или образ может объясняться по-разному для каждого конкретного человека, и даже иногда — для одного и того же: находясь в различных жизненных ситуациях и по-разному их переживая, человек меняется. Поневоле задумаешься: как же тогда одинаковый образ или символ из сна может совершенно идентично объясняться (согласно тем же сонникам) для любого человека?

«Ни один символ сна не может быть взят отдельно от человека, этот сон видевшего, — как нет и единой и однозначной интерпретации любого сна».
Карл Густав ЮНГ

И все же иногда людей тянет на мистику. Признайтесь, кто из вас не гадал по какой-либо, чаще художественной, книге (лично мне больше всего нравилось гадать по Пушкину)? Загадываешь номер страницы, строчки... и вдруг: «И, сердцем охладев навек, ты, видно, стал в угоду мира благоразумный человек» (А. С. Пушкин). Между прочим, это не заготовка. Я взяла томик Пушкина и задумала страницу и строчку совершенно произвольно, причем происходил этот процесс в момент написания этих строк, честное слово. С удивлением я вдруг поняла, что в этих словах Пушкина прямо говорится об изменениях, произошедших в моем внутреннем мире за некоторое время, и о которых до сих пор я даже не задумывалась. Почему мне выпало прочесть именно эти строки? Что это — мистика? Нет ответа.

Академик Александр Панченко, историк и литературовед, в одной из телепередач сказал как-то, что человеку свойственно иногда видеть то, что он сам хочет увидеть, поэтому и померещиться порой может что угодно. Может, причина в этом?

Правда, это уже несколько о другом. Сегодня все-таки наша тема — сновидения и их толкование. Вот как описал случай из своей практики толкования сновидений тот же К. Г. ЮНГ:
«Сны могут иногда оповещать о некоторых ситуациях задолго до того, как те произойдут в действительности. И это вовсе не чудо или мистическое предсказание. Многие кризисы в нашей жизни имеют долгую бессознательную историю. Мы проходим ее шаг за шагом. Не сознавая опасности, которая накапливается. Но то, что мы сознательно стараемся не замечать, часто улавливается нашим бессознательным, которое передает информацию в виде снов.

Вспоминается случай с человеком, запутавшимся в большом количестве сомнительных афер. У него развилась почти болезненная страсть к альпинизму, в виде компенсации. Он все время искал, куда бы «забраться повыше себя». Однажды ночью во сне он увидел себя шагающим с вершины высокой горы в пустоту. Когда он рассказал свой сон, я сразу же увидел опасность и попытался предупредить ее. Убеждая его ограничить свои восхождения, я даже сказал, что сон предвещает его смерть в горах. Но все было напрасно. Через 6 месяцев он таки шагнул "в пустоту«,...по словам гида, «словно прыгнул в воздух». Он упал на своего друга, оба полетели вниз и разбились... Сны часто предупреждают нас подобным образом, хотя далеко не всегда".
( Карл Густав ЮНГ, "Подход к бессознательному",1964г. — последнее его произведение, законченное незадолго до смерти в 1961 г.)

Сейчас во всем мире интенсивно изучают физиологию сна, методы и возможности вмешаться в нее.
В свое время в Клинике нервных болезней Московской медицинской Академии им. Сеченова было обследовано около 6 тысяч человек, помнящих свои сны. Выяснилось, что примерно каждый четвертый видит цветные сны, и почти все из этой группы — люди эмоциональные. Те же, у кого сны черно-белые, — по своей природе рационалисты, что соответствует даже их сфере деятельности.
Окраска снов тоже кое о чем говорит. Если преобладают холодные тона — синие, голубые, зеленые, то у людей, видящих эти сны, в данный период жизни все спокойно. Появление красного цвета и его оттенков сигнализируют о тревожном состоянии. Если в сновидении много «действующих лиц», настроение утром будет хорошее, приподнятое. И наоборот. Так считают нейрофизиологи.
В частности, доктор медицинских наук В. Н. Касаткин проанализировал около 20 тысяч сновидений, при этом выявил зависимость возникновения и содержания сновидений от особенностей организма, состояния здоровья, наличия каких-либо внешних и внутренних раздражителей и многого другого.
В результате огромной исследовательской работы Касаткин установил, что еще за 2-3 месяца до обнаружения клинической гипертонии обычный характер сновидений меняется в «тревожную» сторону. При гастрите это случается за месяц, при туберкулезе — за два, а при некоторых патологических процессах — за год, а то и за три до появления клинических симптомов. Нередко, утверждает доктор, именно по характеру зрительных сцен можно сказать, какая конкретно болезнь грозит организму. Например, если начинается заболевание легких, то снятся сцены удушья. При возникновении первых расстройств со стороны желудка (в последующем это может перейти в гастрит или даже язву) в сновидениях появляются сырые или недоброкачественные продукты и ситуации, и ситуации, когда их обязательно надо съесть. Если начинают сниться кошмары, охватывает страх смерти, человек видит пожары (вообще огонь), кровь, раны в верхней части туловища — скорей всего, у него неполадки с сердцем.

Правда, диагностическую ценность, хотя и далеко не всегда бесспорную, все эти сюжеты могут иметь, если только они или подобные им появляются неоднократно. В связи с этим — один практический совет: записывайте или запоминайте свои сновидения и анализируйте последующие состояния. Это особенно важно для людей старше 40-50 лет, когда в организме появляются всевозможные вяло протекающие и хронические заболевания. Если какой-то сюжет повторяется неоднократно — идите к врачу, на обследование. Ведь любую болезнь легче вылечить в самом ее начале.

Чтобы узнать, что нам снится, почему, и что предлагает нам в связи с этим современная теория и практика психоанализа (не касаясь других его сфер, которые значительно шире, если вообще не беспредельны), я обратилась к научным сотрудникам Московского НИИ психиатрии Минздрава РФ, кандидатам медицинских наук, практикующим врачам-психотерапевтам, Литвинову Александру Викторовичу и Вяткиной Вере Александровне.

Отвечая на мой вопрос, почему людей испокон веков не перестает интересовать разгадка тайны сновидений, они объяснили это интересом каждого человека ко всему таинственному, иррациональному вообще и к снам в частности, а также, имея в виду вещие сны, — вечным стремлением человека заглянуть в будущее.

Далее — фрагменты беседы.

— По вашему мнению, толкование сновидений — это лишь проблема собственно психотерапии? Касается ли она главным образом людей, которым необходима некая психотерапевтическая помощь, либо из этого может извлечь для себя существенную пользу практически любой? — Бывают ли «вещие» сны? Откуда они берутся, какова их природа?
— В народе до сих пор популярны различные сонники, как вы к ним относитесь? Там можно обнаружить самые неожиданные толкования — по-вашему, это чистый вымысел или нет?

ЛИТВИНОВ А. В.: Работа со сновидениями, анализ сновидений, толкование сновидений могут быть интересны и поучительны всякому человеку, который не только хочет быть психически здоровым, но и, как стало сейчас принято говорить, повысить качество своей жизни, добиться успеха в бизнесе, в личной жизни и многом другом.

Фрейд предложил, если говорить упрощенно, своеобразный подход, основанный на идее, что в снах мы удовлетворяем свои желания, которые не можем реализовать в обыденной жизни в силу тех или иных причин. Причем, если в снах мы кого-то убиваем, то это вовсе не значит, что непременно мы хотим кого-то убить. Убийство в таком случае предстает как один из символов, которыми бывают наполнены сны, и их анализ, безусловно, важен и интересен. При этом он особенно информативен именно в контексте анализа всего, происходившего и происходящего в реальной, «бодрствующей» жизни человека. В отличие от подхода, демонстрируемого различными произведениями «гадальческой», если можно так выразиться, литературы, суть аналитического метода сводится примерно к следующему — привожу, несколько упрощая, один из возможных психотерапевтических подходов. Пациент «приносит» на сеанс психотерапии какой-то свой сон. Врач (аналитик-психотерапевт) выделяет те или иные символы, которые кажутся ему, как профессионалу, наиболее важными и интересными опять-таки в контексте всего того, что он уже знает об этом пациенте, а также своего опыта. Аналитик тут же просит пациента говорить первое, что ему будет приходить в голову, по мере того, как врач предлагает его вниманию какие-то отдельные фрагменты этого сна. Эти ассоциативные коллизии бывают очень интересны, как правило, приобретая новые звучания и позволяя открыть новые проблемы. Например, скрытые проявления агрессии, проблемы сексуального характера и многое другое, порой неосознаваемое иным способом.

Только ленивый не критиковал Фрейда за его так называемый пансексуализм. Но не стоит спешить все в психоанализе сводить к сексуальному в бытовом понимании этого слова. Надо также иметь в виду, что Фрейд прожил долгую творческую жизнь, и если внимательно почитать его работы, то таких упрощенных трактовок, которые любят приводить его вульгарные критики, согласно которым, например, снящаяся палка символизирует фаллос, колодец — женские гениталии, — вы вряд ли найдете.

В процессе проговаривания того, что так или иначе связано с его сновидениями, человек часто сам приходит к каким-то интересным соображениям, и это не потому что врач ему безапелляционно указывает, что вот это у тебя — от этого, а это — еще от чего-то (такого подхода как раз надо стараться избегать). Пациент сам — и, как правило, это происходит после окончания сеанса, когда «интеллект включается за дверью» — приходит к каким-то, как мы их называем в психотерапевтической работе, «инсайтам» — озарениям, которые порой выражаются в хлопании себя по лбу с восклицаниями, типа: «Вот теперь мне понятно, что мой невроз навязчивых страхов связан не с тем, что я увидел, как на моих глазах в метро погиб человек, а с тем, что меня мама в детстве оставляла подолгу запертым в квартире!» Или что-то подобное. И, что важно, в контексте длительных терапевтических отношений это не просто припоминается, а именно переживается заново. Врач в этой ситуации предстает, с одной стороны, как некий экран, на который пациент проецирует свои давние неотреагированые эмоции, и, с другой стороны, он предстает как некий контейнер, куда анализируемый помещает определенные чувства. При этом он на отдельных этапах психотерапевтического процесса бессознательно ассоциирует своего врача то с мамой, то с папой, то с дедушкой, с бабушкой, с воспитателем пионерского лагеря, — с кем угодно, кто мог играть на протяжении его жизни какую-то важную роль. В своих интерпретациях врач периодически, помимо прочего, высказывает свои соображения на этот счет.

Постепенно, привыкая к «недирективному» толкованию сновидений, пациент по своему усмотрению заимствует эту методологию, перенося, а точнее — привнося ее элементы в свою реальную жизнь, и, как шутливо заметил Эрик Берн, становится «маленьким профессором психологии для самого себя». И в этом наша, пожалуй, основная цель — чтобы человек становился все более автономным. Сны в этом смысле становятся очень хорошим инструментом. Не случайна поэтому такая метафора, встречавшаяся вам, возможно, в психотерапевтической литературе, что «сны — это королевская дорога в бессознательное». Не случайно и то, что книгу Фрейда «Толкование сновидений» в психиатрическом мире считают «Евангелием психоанализа». Все это очень важно и говорит о том, что человечество с интересом относится к толкованию сновидений как к одному из наиболее знаковых элементов психоанализа.

Мы сознательно оставляем за скобками тот способ толкования сновидений, который присутствует в многочисленных сонниках, например: вот это — к деньгам, а это — что муж уйдет, а это — к тому, что муж придет. И не потому, что мы как будто бы хотим посмеяться над невежеством. Нет, ничуть. Нельзя забывать о том, что в тех же сонниках содержится материал, веками накопленный человечеством эмпирически, поэтому к нему тоже надо относиться с уважением.

Почему я и мои коллеги так загорелись этой проблемой, и даже, специально собравшись в своем кругу накануне нашей с Вами встречи, в течение буквально двух с половиной часов с воодушевлением ее обсуждали? Дело в том, что тема, что вы подняли, в который раз опять пришлась нам ко времени. В работе Федерального центра психиатрической эндокринологии при Московском НИИ психиатрии мы делаем попытку еще раз и по возможности шире посмотреть на многие проблемы, с которыми приходится сталкиваться в силу нашей профессии, в том числе и на проблему тех же сновидений. Мы хотим посмотреть на это шире, как врачи-исследователи. Сам Фрейд говорил, что будущее психоанализа и как науки, и как метода психотерапии будет, в частности, сводиться к синтезу достижений психологии и эндокринологии.

Это не случайно, потому что во многом, если посмотреть на вещи более-менее непредвзято, механизмы функционирования нашей психики, особенно бессознательной ее части, и механизмы функционирования эндокринной сферы человека очень близки.

ВЯТКИНА В. А.: Обсуждая заданную тему, мы пришли к совершенно неожиданным для себя, а порой совершенно противоположным, выводам.

Когда речь идет о психоаналитическом сеансе или сеансе психотерапии, в том числе о толковании сновидений, не нужно понимать это так, что, мол, кто-то специально пришел для того, чтобы спросить: «Доктор, а что бы это значило?» На самом деле это часть общей работы. Это труднейшая, кропотливая, иногда многолетняя работа, помогающая снять «зажимы», «блоки», вскрыть те проблемы, о которых человек не знает, — для того, чтобы он стал свободным, прежде всего от самого себя, стал независимым человеком, жил, не оглядываясь постоянно вокруг себя, — то есть, ощутил себя личностью.

Почему же все-таки люди так интересуются снами и заглядывают в толкователи снов? Загадочное всегда человека привлекало, и ему всегда хочется знать, что бы это значило? Лично я думаю, что вряд ли это правильно — заглядывать вперед. Что будет, то и будет. Учитывая, что сонники современные (из тех, что я видела — старых не довелось читать) достаточно примитивны и по сути дела ничего не отражают. По поводу экстрасенсов не могу сказать ни «да», ни «нет», поскольку считаю это для себя не совсем этичным.

Спим мы одну треть жизни. И это не просто так, этому есть причина: мы должны отдохнуть — и не только наши мышцы, но и все, что есть внутри нас. Все там должно упорядочиться, для того чтобы мы могли утром встать и продолжать делать нашу работу. То есть сон — это совершенно замечательная штука, которая помогает нам жить.

Зачем во сне нужны сновидения? Если говорить с психоаналитической точки зрения — это часть проблем, которые в состоянии бодрствования не могут выйти наружу. В виде символов во сне отображается проблема, на которую человек должен обратить внимание. Иногда человек сам может понять, о чем речь, чаще всего — нет. И тогда приходится этот сон расшифровывать. Психоаналитик, кстати, занимается расшифровкой не собственно самого сновидения, поскольку сновидение нельзя вычленить, оно всегда должно рассматриваться в контексте личности, потому что это взаимосвязанные вещи. Сновидения — это не только отражение неосознанных желаний и побуждений, но это и компенсация: возможность сбросить, к примеру, агрессию. Пережив агрессию во сне, я как бы освобождаюсь от нее, я перерабатываю это. То есть, само по себе сновидение — это терапевт. В нем я эмоционально могу отреагировать проблемы текущего дня, сделать что-то такое, что мне поможет жить дальше. Но все дело в том, что это не всегда получается. В данном случае мы говорим о современном здоровом человеке, о нормальном физиологическом сне. При условии, что человек справляется со своими проблемами в повседневной жизни, это означает, что они разрешаются на бессознательном уровне во время сновидений. Но если человек истощен, если он находится в состоянии хронического стресса: у него неприятности в семье, неприятности на работе, — можно ли предположить, что он будет хорошо спать? Это маловероятно — скорей всего, он будет спать плохо. А если это так, то сама по себе физиологическая функция сна не будет выполняться. При этом сон сам может стать стрессорным фактором: если человек плохо засыпает, часто просыпается, недосыпает — он встает разбитым, усталым. В этот период ему могут сниться эмоционально значимые или агрессивные сны. С каждым днем он будет все более усталым, разбитым и декомпенсированным. Истощается нервная система, как и многие другие системы организма.

Представьте для сравнения такой пример: я могу поднять килограмм, могу 4, но если мне предлагается поднять одновременно 62, то я или сгибаюсь, или ломаюсь, или падаю. А вот могу ли я встать без посторонней помощи? Здесь может быть по-разному.

Иногда человек не справляется с предъявляемыми к нему требованиями. При этом ситуации могут быть разными, требования — минимальными. У каждого есть определенный уровень готовности выдерживать стрессы, подобно тому, как люди по-разному переносят боль. То же самое касается эмоциональных и физических нагрузок. Кроме того, есть люди-борцы, а есть такие, которых ударят один раз, и больше в драку они никогда не ввязываются. Но это несколько другая тема, это зависит от структуры личности. Если же потенциал самовосстановления уже исчерпан, то будут происходить несколько иные вещи, и тогда этот человек нуждается в помощи.

Мы долго размышляли над тем, как сон вообще может повлиять на качество жизни, и пришли к такому заключению. Во-первых, эмоциональная окраска сна может оказать влияние на то, как человек проведет день, а если он еще и заглянет в сонник и прочтет там негативную информацию — то ситуация будет еще сложнее. Поэтому эмоциональная окраска очень важна. Предположим, человеку приснился плохой сон. Вот здесь очень многое зависит от степени его эмоциональной устойчивости. Кто-то махнет рукой и забудет, а невротик с высоким уровнем тревоги будет переживать целый день. Получается, что человек попадает в состояние стресса повторно. А стресс — это не только плохое настроение. Это физиология, да и вообще — нарушение адаптации не только социальной, психической, но и гуморальной (нарушение биохимических показателей, повышение давления, головная боль и многое другое).

Корр.: А если человек принимает транквилизаторы?

ВЯТКИНА В. А.: Это уже будет не физиологичный, а медикаментозный сон. И сновидения будут эмоционально другие. Если вы принимаете противотревожный препарат, то, естественно, в сновидениях тревоги будет меньше. Но это лишь вынужденная мера (например, при декомпенсационном сне), чтобы человек мог отдохнуть.

Сновидения нужны человеку. Другое дело, что при декомпенсации они декомпенсируют еще больше. Итак, сны — это необходимость. А интерес к ним существует потому, что это загадка, попытка заглянуть в непознанное, узнать что-то очень тайное, и, возможно, предсказать что-то, доселе неведомое.

ЛИТВИНОВ А. В.: Позволю себе небольшой пример из собственной практики. Я попытаюсь продемонстрировать, как сон предстает в процессе длительных психотерапевтических отношений. Итак, мой пациент — молодой бизнесмен, директор небольшой, но достаточно успешной фирмы, два года посещает мои психотерапевтические сеансы по поводу невротических проблем, связанных с трудностями личного характера. Этот парень родился и вырос в небольшом сибирском «закрытом» городке, где привычными являются достаточно закрытые же взаимоотношения. Он уже достаточно давно вырвался оттуда и живет в Москве, но все равно прошлое, как он говорит, «достает», не отпускает его, и некие «родительские комплексы приходится снова и снова изживать в себе», в частности, при помощи психотерапии. В работе врачу надо стараться брать именно все, что говорит пациент, и часто как раз на фоне ошибок, каких-то оговорок, пытаться строить необходимые для нормальной работы аналитические конструкции.

Именно поэтому сейчас я практически зачитываю стенограмму сна этого молодого человека (вся лексика и стилистика будет сохранена).

«Город, похожий на город моих родителей. Цирк, возле которого я вижу медведя, который бегает, а на нем — зверек, антилопа или косуля. Во сне эти слова не произносятся — это просто некий образ. Медведь очень носится, его это беспокоит, а между ними пристроился еще и волк: что-то "стивенкинговское", вызывающее "мандраж". Город похож, есть такое реально существующее в жизни место — за магазином, где живет мой приятель, который мотается по жизни и его "колбасит". Он похож на этого медведя: добрый, но не разумный». Я спросил, что у пациента ассоциируется с цирком, и он мне ответил: «Весь город — это цирк, колючая проволока. И все — актеры в этом цирке. Как круглая «зона». Вопрос: «С чем ассоциируется зверек?» Пациент отвечает: «Он очень пугливый. Я пробовал в жизни таких зверьков догонять на горных лыжах, но они от меня убегали так легко и просто. Парадоксальная ситуация: зверек на спине у медведя. Цирковая жизнь, цирковая атмосфера. С чем ассоциируется? С мыслью, что есть правила, по которым мы все живем. Волк — то ли он попался, то ли просто участвует в игре, бегает по газону. Но в лес звери не убегают, хотя могли бы убежать».

Подводя итог, я задал вопрос, — с чем вообще связано настроение, которое он переживает, приглашая к сопереживанию и меня (что очень важно): он не просто наговаривает текст, как на диктофон, а постоянно следит за моими реакциями, мимическими оттенками, как-то анализирует мои реплики. И вот какой вывод он делает: «Вы не сказали мне чего-то такого, против чего хотелось бы возразить». Надо сказать, что в данный момент его жизни происходили такие события, при которых требовалось как никогда четко сформулировать свою позицию. Позже пациент рассказывал мне, что когда он возвращался к этому, казалось бы, пустяковому сновидению, он снова и снова думал о дополнительных ассоциациях и воспоминаниях, вроде бы и не связанных напрямую с сюжетом сна. И на ближайшей психотерапевтической сессии, рассказывая вновь об этом сне, он шутя добавил: «Вообще, психотерапия — это, конечно же, прежде всего, процесс взросления. Я прихожу к Вам, как зверек, которому пора сменить шкурку, но сам я еще не могу этого сделать. Потом я спрашиваю Вас, как это можно сделать, а Вы говорите: "Я знаю, как сделать так, чтобы ты быстрее сменил шкурку, но я пока тебе этого не скажу. Сначала расскажи-ка мне, что ты чувствуешь?" И говорите Вы это не потому, что хотите надо мной поиздеваться, а потому что знаете: я должен прийти к решению сам».

Порой во снах мы видим нагромождение таких «кафкианских» сюжетов, но это тоже является материалом для работы. И как раз способствует достижению той цели, о которой я сказал вначале. Цель эта — воспитание «маленького профессора психологии» в себе самом.

ВЯТКИНА В. А.: Проанализировав этот сон, я бы могла сказать, что человек этот абсолютно дезадаптирован, при всем том, что он директор фирмы, крупный бизнесмен и жизненно вполне преуспевает. Но он в этом городе не нашел поддержки, он как в цирке за колючей проволокой — чувствует себя маленьким загнанным зверьком, который ходит по арене этого цирка. На спине медведя — потому что ему нужна мама, нужна защита, поддержка, а медведь здесь — это доктор, который его не даст в обиду. По одному сновидению можно, хотя бы в общих чертах, представить себе проблемы человека. По крайней мере, ту их часть, которая для него в настоящий момент наиболее актуальна.

Человек просто, к примеру, злится на всех и вся, у него из рук все валится, ночами не спит. И при этом очень часто не знает того, что это — прежде всего из-за глубокого ощущения собственной незащищенности от мира, в котором он вынужден жить, но который, несмотря на все усилия этого человека, продолжает казаться ему враждебным и отвергающим. А первопричиной этому часто оказывается отсутствие жизненно необходимого человеку так называемого «базального доверия». Простите за еще один научный термин, но здесь он важен. Оно формируется (или не формируется, что, увы, бывает нередко) в течение первого года жизни младенца отношением к нему матери или той фигуры, которая ее заменяет. С точки зрения психоанализа, он не будет доверять ни ей, ни впоследствии всему миру, если она в первые годы и даже месяцы его жизни не будет «достаточно доброй матерью». Разумеется, не существует цифр, которыми можно было бы измерить эту «достаточность». Однако без прояснения этой темы ни один анализ не может считаться полным, а симптоматика может вскоре вернуться. Материал сновидений здесь может быть очень важным подспорьем в работе.

ЛИТВИНОВ А. В.: И вот в качестве иллюстрации еще один сон, о котором я узнал от коллеги. Он приснился ее пациентке на том этапе терапии, когда она вместе с врачом подошла к осознанию сути противоречивости ее отношений с матерью. Можно сказать, что речь здесь идет о знаменитом эдиповом комплексе, в женской версии он носит название «комплекс Электры» — Фрейд обожал греческую мифологию. Пациентка, поскольку ее врач — женщина, невольно использует, как мы говорим, для «отыгрывания вовне» — acting out — так называемую ситуацию переноса или трансфера.

Суть этого феномена заключается в следующем. Все то, что пациент выливает, высыпает, обрушивает на врача в процессе терапии, от любви до ненависти (по-моему, между ними отнюдь не всегда один шаг), — все это на самом деле принадлежит не тебе, а каким-то другим фигурам, в данном случае тем, о которых я сказал вначале. Твоя задача — помочь пациенту «дожечь старое горючее» его давних обид, конфликтов и так далее. У вышеупомянутой пациентки есть еще проблема с собственной бисексуальностью, точнее сказать, проблема нечеткой своей сексуальной идентичности. И вот какой ей снится сон. Она увидела в нем сразу двух матерей — точнее, мать как бы раздваивается. Одна мать в розовом — она стирает, моет полы, а вторая мать — в голубом. Мать в голубом, готовя пищу, дает понять, что она целиком распоряжается пищей, которую должна приготовить. Когда во сне пациентка направилась к «розовой» матери, та превратилась в чудовище. Анализируя этот сон, можно прийти к выводу, что в этих двух матерях пациентка увидела саму себя в мужской и в женской роли. Поскольку она на этом этапе терапии много и напряженно думает о своей сексуальной двойственности, лишнее напоминание об этом вызывает у нее агрессию, причем агрессию на врача-женщину (не забываем о ситуации переноса). Вот эта внутренняя агрессия и отразилась в таком сне. Это еще раз убеждает нас в том, что врачу-психотерапевту, нередко получающему таким образом «на орехи», очень важно воспитывать в себе умение воспринимать подобные сведения исключительно в контексте всего того, что происходит в терапии этого пациента. Агрессию на врача пациент часто норовит как-то объяснить, например, таким образом: дескать, если бы ты меня об этом не спрашивал, я бы об этом не думал и жил спокойно.

ВЯТКИНА В. А.: Психоаналитическая терапия — это не волшебство. Это тяжелая работа, долгий и извилистый путь. И не все готовы пройти его с психотерапевтом.

Теперь по поводу вещих снов. Такие сны могут сниться любому человеку. Считайте, что вам подарили информацию, и относиться к ней надо как к подарку. Другое дело, что не каждый понимает, какой подарок ему сделан. В суете бытовой он не обращает внимания на эти знаковые вещи. А это — предупреждение, подсказка. Есть еще и такое понятие — повторяющиеся сны. Например, когда каждую ночь снится один и тот же сон. Зачем он столько раз снится? С моей точки зрения: если кто-то не понял с первого раза — повторяем ему еще и еще раз. Услышь нас, обрати внимание. Откуда это — мы знать не можем. Но это есть. Бывают даже многосерийные сны.

На все такие сны стоит обращать внимание, они на самом деле знаковые. Я думаю, что не каждый человек способен оценить свой вещий сон. Должна все-таки быть определенная готовность. Человеку с развитой интуицией, с развитым чувственным познанием проще расшифровать знаковый сон. Интуитивные, чувственные люди на это больше обращают внимания, просто они — более тонкие структуры. А знаковый сон — это вещь довольно тонкая. Кроме того, нужен определенный опыт. Ведь просто так ни мне, ни вам, условно говоря, таблица Менделеева не приснится. Для этого надо потратить энное количество лет труда. А разум иногда мешает. Человек сделал все, что мог, а не хватало ему чего-то совсем другого. И когда разум уснул, этому человеку сделали подарок.

Сны несут колоссальную информационную нагрузку. Другое дело, что она может быть конструктивной и деструктивной. Далеко не все сны требуют к себе особого внимания. Человек способен почувствовать, если его во сне что-то «зацепило» — вот на такой сон следует обратить внимание.

В идеале, при патриархальном укладе, хорошо, когда семья утром садится за стол и каждый рассказывает свое сновидение. Польза состоит в том, что, с одной стороны, это сновидение проговаривается, при этом происходит доосмысливание в ясном состоянии сознания.
Если же сновидение страшное, то человек еще и получает поддержку семьи. И это является важным подспорьем, потому что если человек утром после увиденного плохого сна сразу побежал на работу, его состояние будет болезненным с точки зрения гормонального фона: повышается уровень стрессорных гормонов, а также и количество адреналина в крови.

А если все спокойно обсуждается, и при этом кто-нибудь из близких скажет успокаивающие слова, то сон уже не будет его так беспокоить. Таким образом, этот человек избежит ненужного стресса.
Я думаю, что сны не должны управляться (это по поводу появившихся новых теорий о возможности программирования собственного сна по своему желанию). Просто есть вещи, которыми не нужно управлять. У психоаналитика очень деликатная работа — работа с бессознательными проблемами. И есть вещи, в которые, с моей точки зрения, нельзя вмешиваться. Вот снится мне плохой сон, значит, нужно попытаться хотя бы понять, почему мне этот сон снится. А если я буду управлять сновидениями (а это бессознательные процессы) и буду пытаться программировать, то есть, искусственно вызывать у себя какие-нибудь, условно говоря, приятные сны, то это будет просто опасно: так можно очень далеко уйти, и в результате — даже сойти со своего жизненного пути. Образно говоря, человеку нужно просто идти по своей дороге, даже если на ней лежит камень. Если свернешь — можешь оказаться на чужой. Через камень можно перескочить, можно его передвинуть, можно обойти и идти дальше, но главное — это будет твоя дорога.

Некоторое время назад меня начал занимать вопрос: почему православная церковь выступает против таких обрядов, как снятие порчи, сглаза и т. п., притом, что святые чудотворцы (да и сам Христос) могли и совершали по сути такие же деяния. Ответ очень простой: святые и Христос, или те, кто служил Богу, например, святые старцы в монастырях жили не для того, чтобы творить чудеса, это происходило мимоходом. Многие же современные целители фактически приравняли себя к Богу, полагая, что коль им даны такие способности, они могут этим пользоваться, сделав своей профессией и делом всей жизни, получая, кстати, за это немалые деньги, и фактически поклоняясь именно деньгам. (Вспомним, что никто из святых никогда не зарабатывал никаких денег, исцеляя и творя чудеса).

ЛИТВИНОВ А. В.: В христианской традиции это называется гордыней. Если у тебя есть какой-то дар, какой-то уникальный опыт, все равно нужно помнить, что ты не можешь быть равен Господу Богу, и поэтому не можешь претендовать на роль некого чудотворца. В психоаналитической практике такое явление имеет другое определение (но суть та же самая) — это иллюзия всемогущества. Это явление восходит к нашему раннему детству, когда у людей превалирует такая явно незрелая форма самосознания, как ощущение себя центром Вселенной. Здесь уместен призыв к скромности: ведь есть вещи, которые даны человеку именно для того, чтобы их прожить. Все сказанное безоговорочно можно отнести и к толкованию сновидений, используемому в терапевтических целях.

ВЯТКИНА В. А.: Очевидно, что работа с пациентом, попытка анализа, синтеза, оценки проходящих ситуаций дает свой результат, как и то, что в результате люди меняются и через год-два-три становятся другими. У них меняется видение не только себя, но и окружающего мира. Это удивительно, но они становятся более терпимыми к другим людям. Научившись хоть чуть-чуть понимать себя, они автоматически начинают понимать и других людей. В результате уходит агрессия, деспотизм. Люди меняются сами, и мир вокруг них тоже совершенно меняется. Они становятся человечнее, обретают гармонию с собой и с окружающим миром.

«Сновидения — это исполнение желаний в замаскированном виде. Истолкование сновидений обнаруживает подсознательные желания человека в такой степени, что сновидения получили название «столбовой дороги».
Эрик Берн

Итак, каждый вечер, когда мы засыпаем, мы перестаем видеть, слышать и чувствовать, что происходит вокруг: наше сознание как будто выключается. Мы погружаемся в таинственный, все еще до конца не понятый мир сна, покидая на время мир бодрствования. Эти два мира настолько отличаются друг от друга, что здесь, похоже, применима метафора: каждый человек живет в двух измерениях, и одно из них полно загадок и нераскрытых тайн.


Онлайн сервис

Связаться с Центром

Заполните приведенную ниже форму, и наш администратор свяжется с Вами.
Связаться с Центром